Тыквенная алия – очень точное слово. Кто считает его обидным, тому туда и дорога. По мне, так, моя, колбасная обиднее. Но и это проходит, как говорил мужик, который прикидывался царем Соломоном. По мне, так любая алия это почти катастрофа, как бы тебя ни встречали. Все равно: адаптация к другой ментальности, к другому языку, климату, пище, короче, перелет на другую планету, хотя и кажется, что ближе. Только это фигня. Люди, хотя все с двумя ногами, прямоходящие и лишенные перьев, все разные. Иногда – слишком. И разговаривают. Почему-то они не всегда говорят то, что нам хочется услышать. Такие сволочи.
И еще все старожилы всегда знают лучше нас, как нам надо жить. Так и норовят злобно поучить. Сам на себе испытал. Тихое гадкое желание нассать в ботинки. Потому что он сытый, обустроенный, и у него все уже на мази, а я – культурный, образованный, умный и очень красивый, но … что я вообще делаю в этой дикой стране, где даже скатерти в ресторанах не всюду и не везде.
Однако, раскрою секрет: у меня преимущество. Я – доктор. И смотрю на вещи, как доктор. Когда я был в роли нового репатрианта я тоже был доктором, но у меня было слишком много стресса в жизни, чтобы еще и голова работала на аналитический лад. В те годы она работала на то, как бы выплыть, в основном.
Поэтому скажем, если по колбасно-докторски (помните, какой я алии), что диагноз у нас в таких случаях простой: стресс плюс адаптация. Причем переезд сюда это не всегда добровольный выбор. Не из того, из чего хотелось бы выбирать. Из того, что было. А было не айс (у нас вообще с айсом проблемы в Израиле, разве что в некоторых холодильниках и еще на бензоколонках можно увидеть). А что происходит с организмом, когда его накрывает стресс? К примеру, что случается в сердце человека, когда его накрывает, не дай Б-г, инфаркт, но человек при этом упорно не умирает.
Часть клеток выживет, несмотря ни на что. И будет пахать. Еще и за двоих, чтобы обеспечить то, что должно было обеспечить полноценное сердце. И за этих я не переживаю. Часть клеток, несмотря ни на что, умрет. Сколько бы мы о них ни горевали. Кто-то был слишком слаб для стресса, который на него свалился, это ведь непредсказуемо, сколько нам дано пережить. Кто-то в самый эпицентр угодил. И ему там так вломило, что и миокардиальный Чак Норрис и не выжил бы. А часть клеток впадет в странное состояние, которое не совсем смерть еще, но уже не совсем жизнь. И зависает там. Не бесконечно, разумеется. На какое-то время. Но потом все равно перетекает либо в первую группу. Либо во вторую.
В этом, по своему, у нас, у людей, по сравнению с клетками миокарда, есть большой плюс. Мы можем оставаться ни тут ни там пожизненно. Ныть об упущенных возможностях, обвинять всех вокруг в собственном нынешнем положении, и еще болеть и принимать лекарства. Здесь нет попытки кого-нибудь обидеть. Лекарства для того и нужны, чтобы выбираться из болезненных проблем. Болеть не плохо и не хорошо, это то, что на нас сваливается. Плохо или хорошо – это то, что мы со всем этим делаем.
А теперь… что делает добрый доктор кардиолог с инфарктным сердцем? Правильно. Загоняет через артерию длинную и местами толстую трубу и либо очень хорошо и очень насильственно вставляет ее в зауженный участок, чтобы тот расширился до нужного размера, либо вгоняет туда так называемый стент – жесткий каркас, который тоже насильственно не дает забитому сосуду сужаться, и заставляет его продолжать давать кровь куда нужно. Оттого третья группа клеток (помните, которая ни тут ни там) может получить свой кислород и ожить.
Если кардиолог вместо этого склонится над пациентом и будет объяснять ему, как он (пациент) несчастен, как ему (кардиологу) его (пациента) жаль, как экологично, нетравматично, уютно, дружелюбно и уважительно они будут общаться, скорее всего, будет в итоге ППЦ. Общаться кардиолог будет вначале с недоброжелательными родственниками, потом со своим внезапно недобрым начальством, а уж потом с юристами. И стиль этого общения будет неэкологичным, некомфортным, и не очень уважительным.
Почему я все это пишу? В группе “Тыквенный латте” меня определили в люди агрессивные и злые. Мешающие правильной экологичной абсорбции. Те, кто меня знает хорошо, знают, что я умею таким быть, но, как правило, не такой. Абсолютно.Но не говорить людям правду это как бы … лгать им. Поэтому, сорри, сейчас будет больно.
Ребята, нас, колбасных, сюда звали любя. Хотя имели в виду другое. Любови разные бывают, мы в курсе, читали книги. Вас – вообще нет. Никто не звал. Это, кстати, отчасти честнее, чем с нами было. Вы сюда приехали потому, что это было лучшее, что у вас получилось. Вам здесь действительно рады. Как приехавшим из Тьмутаракани дальним и малознакомым родственникам, которые могут оказаться кайфовыми ребятами. От вас ничего не требуется, кроме как принять эту страну и полюбить ее. Что занимает время и непросто само по себе и все это знают. Не получится – в мире есть еще куча стран. Получится – вот и чудесно.
Мы были алией второго сорта. Может, не в собственных глазах, но, все же. Однако же мы обустроились, поднялись в вложили в эту страну часть своих знаний, умений, сил и всего, что только можно. Вы тоже можете это сделать. Сделать ее лучше. Она достаточно пластична (иногда слишком). Но каждый может попытаться, пробиться, изменить. Примеров – вагон.
А теперь что такое “мы”. В Израиле около десяти миллионов жителей. Русскоязычных около одной пятой. Причем большинство из этой пятой либо пенсионеры, либо люди моего поколения, которым что русский, что иврит. Дети наши уже лучше владеют ивритом, чем русским. Это я к тому, что процент говорящих на русском здесь постоянно падает. И мы медленно, хотим мы того или нет, приближаемся к состоянию, когда мы – что-то вроде пенки в стакане кофе. Пузырьки лопаются. Пенка тает. Мы иногда совершенно не подозреваем, что творится в глубине этой чашки, а там … там, поверьте, есть много чего умного, интересного, пугающего, чего хотите. Даже того, о чем вы предпочитаете не знать.
Но пенка на кофе имеет свой вкус, и он может быть шикарным, если бариста вложил туда свое умение и свою душу, а может иметь вкус его слез и соплей.
Такие дела.
P.S. Я никого не собирался этим текстом обидеть, но, если невольно сделал это, приношу свои извинения.
© Юрий Супоницкий
#Израиль_без_наркоза
Картинку сгенерировала нейросеть, и, по моему, она благоволит к тыкве.
