У них в Газе наши заложники. И вчера мы узнали, что шестерых убили. Хладнокровно. Спокойно. И кинули нам. Как наживку. И полстраны проглотило.
У ХАМАСа хорошие политтехнологи. Они в условиях, когда им плохо и тяжело планируют и думают. Хладнокровно.
У нас частью общества движут эмоции и никаких планов, кроме желания скинуть это правительство любой ценой, нет. Я не жду ничего хорошего от людей, которыми движет истерия. Я бы хотел, чтобы нами руководил здравый смысл.
Сейчас я напишу гадкие вещи, но я хочу написать то, что думаю, а не то, что всех порадует. Как доктор написать.
Диагноз такой: Плохое правительство и тотальный раздор. У нас действительно дерьмовое правительство. Не все там, наверху, – ужас, но общий вектор вполне различим.
То, что у нас есть, худо-бедно пытается вести торг.
Это именно торг то, что происходит с заложниками. Если называть вещи своими именами. Наш торг с ХАМАСом за то, чтобы их вытащить, хотя бы кого-то живыми. Наш торг с нашими союзниками, чтобы они хотя бы не сильно мешали. И наш торг с самими собой. Потому, что все хотят что-то сделать, и сидеть сложа руки это как будто мы своими руками убиваем наших заложников там, но ведь это самообман. Иногда надо сидеть, сложа руки и не мешать.
Если я торгуюсь в магазине, а мой ребенок вопит, что хочет эту машинку, я могу не торговаться дальше. Мне не уступят. Если полстраны, не в силах надавить на ХАМАС, зато тратит дикую энергию на то, чтобы давить на правительство, нам не уступят. Цена для нас будет только расти. Это нам нужны наши люди. У ХАМАСа нет никакой мотивации их нам вернуть. Чем больше наш внутренний раскол и срач, тем больше будет цена для нас. Мы отдали в 2008-м за двух убитых солдат почти двести мертвых террористов и пять живых. По сделке Шалита за одного живого (про трех погибших, когда похищали Гилада Шалита кто-то помнит?) больше тысячи. Мы постоянно повышаем цену, или нам постоянно ее повышают. А мы соглашаемся.
И самое дикое в этой ситуации, что, если правительство (неважно, какое) хочет не закончить все полным провалом, оно должно вести себя так, словно заложники его не особо интересуют. Или оставить попытки замочить ХАМАС и любой ценой вызволить заложников. Нельзя и то, и это.
Составим план лечения.
И посмотрим на все в розовых очках. Под давлением протестов Биби ушел. Насовсем. Ура. Новые выборы. Три месяца на подготовку плюс полтора на формирование правительства. Может, я не точно указываю сроки, но примерно то и будет нам дано. На что? На очередной срач. На раздоры. На взаимные обвинения всех, кто только может плеваться в коллегу, после чего эти же люди обнимутся, сядут вместе и сделают нам правительство из 45 министров потому, что каждая мелкая фракция захочет портфели и кабинеты. Вместе это будут четыре с половиной месяца или чуть больше бездействия потому, что никто не станет принимать судьбоносных решений. Армия окажется в параличе. Юридический советник затормозит все, что сочтет нужным. СМИ выльют тонны фекалий на вентилятор. Прикупят по этому поводу свежие, более мощные.
И новые люди у окажутся власти, наконец. Новые люди, которые, когда им довелось порулить, оставались в плену той же концепции, в которую верили Биби, армия и прочие? Мы сменим, разумеется, шило на мыло. Яир Лапид отдал Ливану весьма ценную штуку в обмен на мир, который мы видим буквально невооруженным глазом. Теперь он во всем обвиняет Биби (правильно обвиняет), но и сам-то вел себя так же. Тогда объясните, на кой он нам нужен?
Как будет выглядеть сделка, которая заключена любой ценой?
Всех заложников нам не отдадут. Скажут, что не нашли. Я не верю, что они не знают, где каждый, но есть те, что поверят. Нам же вернут несколько десятков. Любой человек с небольшим количеством здравого смысла в голове на месте Синвара так и будет себя вести.
Они отпразднуют победу. Не мы. Хрен с тем, кто празднует. Но нас заставят уйти из Газы и освободить филадельфийский коридор. Оружие опять потечет рекой из Египта. Потом полетят ракеты и дроны. В нас. Будут новые захваты заложников. Это выгодный промысел, как выяснится. Весь цивилизованный мир скажет, что это легитимное сопротивление оккупации. И у нас будет договор, в котором прописано их не трогать.
Семьсот солдат погибло на этой войне, сколько ранено и осталось инвалидами никто и не считает. К сожалению. Говорящие головы в телевизоре несут нам бред про то, что мы всегда можем повторить. Захватить то и это. Но “можем повторить” это еще сотни погибших солдат и еще тысячи раненых. И это тоже цена, которую платит страна, но которую люди, желающие сделки любой ценой, отказываются видеть.
У нас есть хроническая болезнь с обострениями, причем течет она агрессивно и каждое новое обострение хуже предыдущего.
Я, как доктор, могу предложить лекарство. Не могу заставить всех лечиться.
Таблетка для страны называется “валиум”. Она же – диазепам. Успокаивает. Снимает тревогу и стресс. Расслабляет. Правда, есть такая таблетка.
Мы не знаем доподлинно, что происходит наверху, что делают наши политики и переговорщики и почему. Если они нам всю правду расскажут, будут полными идиотами. Хочется в это не верить. Переговоры должны идти в темноте, иначе это не переговоры а выкручивание рук. Кому мы хотим выкрутить руки? Самим себе?
Нет, правда. Валиум. Успокоиться. Перестать истерить. Не то, чтобы оставить правительство в покое и дать ему возможность творить все, что оно хочет, но без истерик, без глупых забастовок, от которых вреда больше, чем пользы, а о здравом смысле я вообще не говорю. Можно собрать людей на площади и говорить о солидарности с семьями заложников. Но кому польза от того, что людям, которые едут с работы домой, перекрывают шоссе, оттого что из желания заставить правительство сделать так, как мы хотим. Мы вообще четко понимаем, чего хотим или у нас просто тревожное состояние и мы не в силах унять его, поэтому шумим и кричим? Мы закрываем детские сады и останавливаем автобусы? Кто-то из правительства ездит на автобусе или водит ребенка в детский сад? Кого наказали? За что? Люди, которые заняты переговорами с ХАМАСом ужасно расстроятся от того, что часть торговых центров закрыта или что больницы выпнут нафиг пациентов, которые по нескольку месяцев ждали операции? Или это ударит по тем пациентам, по мамам, по людям, которые едут по дороге и никого не обидели?
Если нам не хватит валиума, то есть еще лекарства. Все те средства и силы, что уходят на бесполезный и бессмысленный протест который на руку нашим врагам (я не говорю о том, чтобы не протестовать вообще) можно ведь направить в какое-то более рациональное русло? У нас десятки тысяч эвакуированных с Севера до сих пор эвакуированы, у них все проблемы разрешены? Им помощь не нужна? Нам не надо больше сил потратить на то, чтобы люди в мире знали, кто тут у нас каннибал, а кто – жертва и охотник? У нас армия экипирована по последнему слову? У нас вообще все хорошо? Цены снижаются? Все айс в этой стране?
Поэтому не в Биби дело. Не в том, кто его сменит и как. В нас. В сраче, в раздоре, в том, что каждый знает точно, как надо, и что в этом хаосе мы готовы поубивать друг друга.
Но только не выслушать, не задуматься и не поискать примирения.
Р.S. У нас несколько дней назад лежал ребенок после операции. Ему было больно и он, нет, не плакал. Орал, бедняга. И мама его орала, что мы ничего не делаем и чтобы мы немедленно его избавили от боли. Персонал на ушах. До драки полшага. Маму я понимаю. Ребенка понимаю. И жалко его. Но маме можно не знать, что так оно работает: даёшь, сколько надо и смотришь, хватило ли. Не хватило, даёшь ещё. Можно, конечно, сразу влупить тройную дозу, как в кино. Героически. Потом героически откачивать. В нашей истории был счастливый конец. Маму успокоили. Дитё успокоили. Выписали улыбающимся. Можно, конечно, было дать маме шприц и сказать, чтобы лечила, как умеет. Или не нужно? Я вот сомневаюсь. А вы?
© Юрий Супоницкий
