Действительно, зачем нужен анестезиолог?
Ну, например, для того, чтобы поправлять свет хирургу, хотя для этого существуют другие люди, делающие это лучше нас.
Для того, чтобы смотреть на мониторы во время операции, и давать лекарства, и тут мы скажем волшебное слово “по протоколу”? Но это тоже не совсем правильно. Про протоколы я как-нибудь в другой раз объясню, а смотреть на мониторы может и медсестра. Во многих достаточно серьезных больницах в развитых странах так и происходит: непосредственное наблюдение за пациентом осуществляет медсестра. А анестезиолог где-то за кадром, следит из своей комнаты за несколькими больными и появляется в нужный момент. Я не знаю, есть ли такая практика у нас в стране, хотя разговоры постоянно ведутся. Видел, как американская анестезиологическая медсестра ведет больного во время операции и, положа руку на сердце, она была не хуже 90% докторов.
Тогда зачем нам нужен анестезиолог?
Если вы хотите написать мне в комментариях что нибудь типа “Моя бабушка была здорова, как бык, ела сырую драконью печень на завтрак, а злой анестезиолог ее погубил”, то увольте. Плохие специалисты есть везде, но мы здесь не новости создаем, чтобы дурными известиями вас развлекать. А пытаемся разобраться.
Исторически так уж получилось, что анестезиологи возникли из плохих хирургов. Представьте себе, что в стародавние времена, когда доктора только учились давать наркозы, все было намного проще. Пациенту на лицо клали маску из проволоки, на проволоку была натянута марля, а между слоями марли лежала вата, на эту маску капали эфир или хлороформ. Разумеется, кто-то должен был следить, чтобы пациент в процессе операции незаметно не умер. Хорошие хирурги становились к столу чаще, а плохие считали пульс у больного, завидовали хорошим и мечтали о реванше.
Завидовали-завидовали и поняли, что здесь есть благоприятная возможность отыграться. К тому же, “плохой хирург” означает, что человек не очень хорошо управляется с зажимом и скальпелем, а вовсе не то, что он плохо думает. Вот здесь и родилась моя специальность. Что означает, что мы, анестезиологи, очень хорошо понимаем, что в голове у хирурга, но думаем иначе.
Если в двух словах, то хирург чаще думает о том, чтобы операция прошла успешно, а анестезиолог о том, чтобы пациент успешно ее пережил.
И дальше уже началось развитие того, что стало современной анестезиологией. Лекарства. Мониторы. Ультразвук. Инфузионные насосы и много чего другого, что сделало мою специальность одной из самых быстро развивающихся и одной из самых технологических в медицине. Если серьезно, то, помимо физиологии, анатомии и множества других чисто медицинских наук, которые мне пришлось учить и которые приходится учить и освежать в голове постоянно, я не верил, что после средней школы мне понадобятся физика и химия. Понадобились.
Но все это находится за кулисами. Это как большой современный театр, где вы не видите ни прожекторов, ни подъемников, ни гримерных, ни декораций, которые в нужный момент появляются словно из ниоткуда, вы видите только сцену и актеров на ней. А на сцене пациент и анестезиолог. И ваше общение с анестезиологом начинается вовсе не с того момента, когда вы ложитесь на стол в операционной и вам на лицо кладут маску. Все начинается с того, что хирург приходит к анестезиологу и говорит, например, “У меня есть желчный пузырь”, что, в переводе на нормальный человеческий язык означает, разумеется, что у него есть пациент, которому показано удаление желчного пузыря и что анестезиолог должен посмотреть, можно ли это сделать, не очень убив пациента.
Именно с этого момента начинается предоперационная подготовка, и занять она может пять минут, а может несколько месяцев. Анестезиолог идет и роется в медицинской истории предполагаемого пациента, в его диагнозах, болезнях, визитах к коллегам (кардиологу, например), анализах, лекарствах и аллергиях и прочем. Потом он отправляется общаться с пациентом. Или пациент приходит к нам своим ходом.
В любом случае, на этом этапе наступает время беседы и физикального осмотра. То есть, поднимите рубашку, подышите, а теперь не дышите, откройте рот, сейчас я тут надавлю и так далее. Беседа – это мы задаем вопросы, слышим ответы, думаем над ними. Поэтому часто врач делает “домашнее задание”, то есть, знакомится с пациентом и его проблемами заранее. Чтобы не спрашивать о чем попало, а сфокусировано и на важном. Поэтому доктор иногда прерывает рассказ пациента, чтобы направить его в нужное русло. И не стоит забывать, что у нас не всегда есть время выслушивать все. Потому, что есть другие пациенты. И нам приходится быть немного хирургами, отрезая лишнее. На этой стадии мы всегда спрашиваем про предыдущие наркозы у пациента или в его семье. Это важно, поскольку существует заболевания, которые плохо сочетаются с определенными видами анестезии или с определенными лекарствами, если не сделать все правильно, могут превратить человека в руину. И это очень важные вопросы и на них очень важно получить правильные ответы.
Настолько важные, что мы сделаем тут паузу. И я расскажу вам, что у моего коллеги умерла на столе молодая женщина только потому, что не сказала о том, что ее родственница много лет назад умерла во время операции в другой стране. Почему не сказала, мы никогда теперь не узнаем. Но, если бы сказала, у нее были бы внуки. Поэтому, если кто-то из ваших кровных родственников имел проблемы с анестезией, обязательно скажите об этом и дайте анестезиологу шанс махнуть рукой и сказать, что это ерунда.
Если подытожить, то задач на предоперационном обследовании несколько:
- Определить риск (или, в более широком понимании, взвесить риски против потенциальных проблем)
- Определить, может ли пациент идти на операцию прямо сейчас, или необходимо дообследоваться, скорректировать лечение или провести курс подготовительной терапии.
- Определить, когда лучше проводить операцию: сейчас или отложить на более правильное время.
- Определить, как поступить с лекарствами, которые пациент получает ежедневно, что принимать утром в день операции.
- Дать указания относительно приема пищи и воды перед операцией.
- Определить тип наркоза и послеоперационного обезболивания, решить вернется ли пациент к себе в палату и отделение или отправится в интенсивную терапию, например.
- Объяснить все это пациенту и его родственникам, привести их ожидания от наркоза и операции в соответствие с реальностью и убедиться, что тебя поняли. Я не шучу. Иногда пациента и его семью надо успокоить, иногда “напугать” и избавить от излишней уверенности в том, что все обязательно будет хорошо.
- И ответить на все вопросы, даже не те, на которые у анестезиолога не хватило фантазии.
Теперь важное замечание. Анестезиолог отправляет пациента на консультацию. Иногда для оценки риска, иногда для корректировки лечения, иногда с вопросом, например, не надо ли дообследоваться. Взаимосвязь между тем решением, что примет анестезиолог в конце концов и тем, что будет написано в ответе консультанта примерно такова, как взаимосвязь между рецептом, который я прочитал в интернете и вкусом борща, который я сварил. Рецепт – чудесная, важная, очень полезная рекомендация, но что, как и когда пойдет в конце концов в кастрюлю, решаю я сам и ответственность за вкус борща – моя.
P.S. А на картинке доктор Уильям Мортон, который в октябре 1846-го года дал первый в мире наркоз. В Бостоне. И был он стоматологом и хирургом (раньше так можно было).
© Юрий Супоницкий
#Анестезиоблог
