Я плохо помню своего деда.
Плохо помню обоих.
Оба моих деда воевали. Я из поколения, в котором шанс родиться в семье с обоими живыми дедушками довольно мал. Но мне повезло.
Отец моего отца был, и остался в семье несгибаемым символом, осью. Столпом. Ушёл на войну добровольцем. Отправился на лодке взрывать мост через Днепр, не умея плавать. Тоже вызвался добровольцем. Потерял ногу. Получил вместо неё орден. Так себе замена. Но его ведь не спрашивали. Выжило из полка трое. Вот за это спасибо судьбе.
Потом работал много лет. Несколько инфарктов. Фантомные боли. Помню, я был маленьким, просил подержать его ногу, когда болела.
Много лет назад он умер. Умер бы раньше, наверное, если бы не бабушка. Всякому знамени нужен свой знаменосец. Но я о другом.
Удивительным образом, я помню отрывки. Лицо. Голос. Очень характерный выговор. Костыли и короткую штанину. Старый голубой “Запорожец” с ушками по бокам, полагающийся ему, как инвалиду войны.
И доброту.
Мой дед умер, когда мне было лет тринадцать. Мы жили тогда очень далеко. Я не попал на похороны, да и могилу его навещал дважды. Потом очень долго носил его часы. Носил, пока они тоже не умерли.
Очень мало, что осталось мне от него. Только память. Разрозненные фрагменты. Ощущение от прикосновения ладони. Образ. Слова. Свет.
То, что я несу с собой всю жизнь.
Чувство, что он где-то рядом. Неосязаемо близко. Всегда.
Наши мертвые остаются внутри нас. В нашей памяти, отступая все дальше и дальше во мрак, где их лица постепенно становятся неразличимы на фоне предыдущих поколений. И мой дед останется там, пока его помнят те, кто его знали, пока помнят о нем мои дети. Пока его мертвые часы лежат в коробке в ящике стола.
© Юрий Супоницкий
#Жизнь_без_наркоза
